Иван ЕГОРОВ

СОНАТА

Бог его знает, что там, собственно говоря, случилось, да и какая теперь была разница - по всему было видно: поменять что-либо уже невозможно.

Девушка в белой форменной блузке тихо плакала под последним рядом кресел. Две другие, тоже в блузках, сосредоточено и с полной уверенностью в правоте своих действий помогали наиболее спокойным пассажирам надевать спасательные жилеты. Внизу, кстати, были Уральские горы. Неспокойные пассажиры визжали, кричали, плакали, бегали, дрались и матерились. Словом, кто во что горазд.

Самолет то ли быстро снижался, то ли медленно падал. Еще он горел, но это только снаружи. Пока терпимо.

- Дерьмовенько, - нашел нужное определение первый, покривив слегка угол рта.

- Да, - поддержал второй. - Бывало получше. Он наклонился чуть к иллюминатору и попытался рассчитать - сколько таким темпом еще до земли.

- Пять минут есть, - уверенно заключил он, - Повезет - десять.

- Что ж, самое то, - развернулся к ним третий. - Не так мало, чтобы подвести итог. Не так много, чтобы устать ждать.

- Точно, - согласился четвертый, вытаскивая из-под кресел плачущую стюардессу.

- Девушка, милая, - он развернул ее к себе лицом, - успокойся. Нельзя жить вечно. И ты всегда об этом знала. Будь человеком - сходи за коньяком.

Стюардесса, завороженная его взглядом и голосом, перестала всхлипывать, сказала почему-то «спасибо» и, задумавшись, пошла в носовую часть самолета.

- Так ты и не женился, - вздохнул первый.

- Не судьба, - улыбнулся четвертый. - А вообще, ребята, нам, по-моему, грех жаловаться.

- Ты обо всем или об этой частности? - второй обвел глазами салон.

- Обо всем. Ведь если взять за исходные данные то, что человек рождается, живет и обязательно потом умирает, то что могло быть лучше, чем у нас.

- Ничто.

- Никогда.

- Ни у кого.

- Могло быть только дольше.

- Могло. Но итак немало.

Второй почесал затылок:

- Я, наверное, все успел. Мне так кажется. Нет, конечно, если вдруг мы уцелеем, у меня найдется еще много дел в этой жизни, но, по большому счету, морально я готов... и душевно спокоен. Семья обеспечена. Повода жаловаться не вижу.

- Особенно на последние десять дней.

- Это точно.

Они возвращались с Сахалина. Двое когда-то жили и работали там, двое побывали впервые. Крабы, креветки, рыба, икра. Ягоды, охота. Японские автомобили и английская яхта, двадцать способов собаки по-корейски и сентябрьские солнечные сопки с высоты полета спортивного самолета (над морем его так хорошо трясет).

А главное - люди. Для двоих все новые, для двоих многие старые знакомые и друзья. Умные мужчины и красивые женщины (не все, конечно, но немало). Простые, открытые характеры, крепкие воли, интересные судьбы. Академики, ставшие моряками, моряки, ставшие лесниками, лесники, ставшие нефтяными магнатами - всех не перечислить.

В первую ночь со священником отцом Андреем (подполковником запаса танковых войск) скупили у браконьеров горбушевой икры-сырца и работали с ней до утра. Промывали, грохотали, мочили в тузлуке, катали на марле, сушили на стечках - оказалось, целая наука. С продавцом автомобилей корейцем Васей на спор таскали рыбу из речки - кто больше за минуту. Новички взяли по широкому сачку и зачерпнули одним махом девять и десять. Только горбыли крепко вцепились зубами в сетку, а пока на берегу их вытряхивали и отдирали, Вася голыми руками навыкидывал из речки на берег двадцать три рыбины. Раньше он тоже был браконьером. Хотя может быть и сейчас...

Косили траву, ездили на танке, умывались нефтью, собирали клоповку. Теперь, вот, падали в самолете.

Стюардесса принесла коньяк, мужчины разобрали рюмки.

- Почему пять? - улыбнувшись, спросил четвертый.

- Можно, я с вами? - просто ответила она.

- Можно.

Деревья приближались настолько быстро, что сомнений в мягкости посадки уже не оставалось. Коньяк в рюмках. Закуской будет взрыв.

- Последнее, ребята. И, наверное, главное, - все перевели взгляд на третьего. - Кто-то всю жизнь гонится за властью, кто-то за деньгами, карьерой, успехом, славой. Он меняет работы, города, людей вокруг себя, образ жизни. Он часто добивается того, чего хотел. Вроде бы хотел. Но потом приходит время, и он просыпается старым, больным и одиноким и спрашивает себя: зачем я жил. Зачем весь этот долгий путь и нелегкий труд, если все оказалось пустотой и обманом, а я в массе людей и событий так и провел всю жизнь одиноким... Я очень рад, ребята, что последние двадцать лет у меня были вы. А я у вас. Поэтому такая она была хорошая.

Все улыбнулись. Рюмки сошлись. Разошлись. Мягко и тепло коньяк потек в горло.

* * *

- Это очень романтическая история, но сами они вам ее никогда не расскажут.

Ольга помахала в окно веранды пятилетнему сыну, поливающему в саду цветы, и снова повернулась к гостям.

- Вернее, могут рассказать, - продолжила она, - но романтика - это тонкие интимные чувства и смелые непредсказуемые поступки. Обычно скромные люди посторонним такое о себе не рассказывают. В лучшем случае Андрей с Аленой просто изложат вам факты без всех оттенков и интонаций. Правда, Марат?

- Правда, любимая моя девушка, - поддержал Ольгу муж, одновременно подливая гостям вино. - И это уже романтикой не будет.

Гости, молодая еще чета шведских промышленников, были у Кайяровых впервые. Месяц назад они вложили неплохие деньги в проект, тесно связанный с бизнесом Марата, и вот теперь приехали в Россию для более строгого контроля за ходом работы. Их сегодняшний визит не преследовал конкретных деловых целей, но и Ларсены, и Кайяровы предполагали возможное долгое сотрудничество, поэтому решили просто поближе познакомиться.

Ольга и Марат неплохо говорили по-английски, но разве можно полноценно выражать свои чувства словами на неродном языке. В общем, Ольга ожидала скучного вечера, и потому на подстраховку пригласила еще семью Багровиных, тем более, что Андрей тоже мог быть полезен шведам как деловой партнер.

Выяснилось - она зря боялась. Госпожа Ларсен оказалась уроженкой Вологды, да и муж ее свободно и почти без акцента говорил по-русски. С минуты на минуту ждали Багровиных, и как-то совсем случайно разговор коснулся их.

- Так расскажите, пока их нет.

- Нам действительно, очень интересно.

- Хорошо, - улыбнулась Ольга. - Я нарисую вам все очень подробно, со всеми мыслями и чувствами обоих. Андрей рассказывал свои Марату, а Алена мне. Потом мы вдвоем с мужем сложили их в эту романтическую историю. Слушайте.

В тот июнь ребята закончили военный факультет Самарского медицинского. Вы представляете себе, что такое набережная Самары в июне? Вряд ли. Я вам расскажу. Это сказочная пятикилометровая тройная лента. Снизу идет полоса ухоженного песчаного пляжа. Сверху, с витым чугунным парапетом, сама набережная. Между верхом и низом три метра - даже я спрыгивала. Есть, конечно, и спуски. Третья полоса - скверы, ну а за ней уже город.

Кафешек - не счесть. Все пять километров. Музыка, пластмассовые столики и стулья под тентами и под открытым небом. Самые лучшие у парапета. Можно положить на чугун руку, смотреть на Волгу и полоску пляжа внизу, дышать этой влагой, прохладой.

В продаже все. И все дешево: конкуренция. Я самое главное, что приезжать на набережную можно всегда - хоть в пять утра - там все равно жизнь бьет фонтаном. Особенно в июне. Потому что июнь волшебный месяц. В нем выпускные. Каждый день, каждую ночь, каждую минуту. И все дороги ведут в Рим. На набережную.

У мальчишек был месяц отпуска перед отъездом в войска. Месяц отпуска и мешок денег. Точнее сейф. Полгода им не платили зарплату и года полтора пайковые. А тут по выпуску рассчитали. Паек тоже деньгами, плюс подъемные. Словом, тысячи по две долларов на брата. Рублями, конечно. Для вчерашних студентов - большие деньги. Родители Димки Пятышева уехали на курорт, оставили четырех комнатную квартиру недалеко от набережной, а в ней хороший сейф хороших размеров. Там все и хранили. Там и жили. Первые две недели месяца разъезжали по разным городам и селам Поволжья - прощались с родственниками, а уж последние две сконцентрировались у Димки и наизусть изучали два маршрута: дом - набережная, набережная - дом.

Выпускалось из университета их трое: Андрей, Димка и Сашка Астахов. Мой Марат уже год как служил на Сахалине, но ему хватило одного телефонного разговора с друзьями, чтобы придумать больную матушку, получить по липовой телеграмме внеочередной отпуск и на деньги Вооруженных сил прилететь к ребятам через всю страну уже на второй день их концентрации.

Для Алены тот июнь тоже был выпускной. Она закончила хореографическое училище. Представьте себе, как может выглядеть самая красивая на курсе дипломированная танцовщица в двадцать один год, и мне больше ничего не надо будет объяснять. Мужчины носились за ней толпами: всех возрастов, профессий и материальных состояний, всех умственных, физических и душевных характеристик. Тщетно. Диплом она получала даже не целованной. И это при всем при том, что была она вполне нормальная, веселая и очень компанейская девушка. Мужчин она никогда не избегала, легко позволяя за собой ухаживать. Но не больше.

Выпускной Алены начался, как обычно, с официальной части в стенах учебного заведения, затем плавно перенесся в ресторан «Океан», а уже за полночь, когда совсем приелась прокуренная и давящая ресторанная обстановка и явное преобладание женского общества над мужским, Алена с семью подругами тихонечко вызвали пару такси и незаметно от других выпускниц укатили на набережную.

Бросаться там на мужчин они не собирались. Им даже не хотелось, чтобы те пытались подсаживаться к их сдвинутым в притирку двум столикам. Но ощущать, что мужчины вокруг все-таки есть, лишним не казалось. Да и атмосфера здесь была куда приятней ресторанной. Волга. Приближающийся рассвет. Пластмассовые стаканчики. Выпускной. Романтика.

Много говорили, пили вино, смеялись, чуть-чуть плакали. Всем особям противоположного пола с ходу давали от ворот поворот. Четко. Жестко. Безапелляционно. Но часа через полтора набрели на них все же два выпускника музыкального училища, оттолкнуть которых девушки не смогли. Правильнее сказать, не захотели: такие они были милые, пухлые, пьяные, смешные и самое главное безобидные. Они воспринимались даже не как мужчины, а как два добрых и чуть застенчивых существа неопределенного пола - да еще и собратья по искусству. Девчонки пододвинули третий стол, усадили мальчишек в середку и сразу же принялись заваливать их массой вопросов, вроде чем виолончель отличается от альта, а барабан от литавры. Молодые люди пили, отвечали на вопросы, пьянели, добрели, становились все более милыми и смешными.

Начинало светать. Незаметно, постепенно Алену обволакивало теплое чувство праздника. Все было так хорошо. Ее подруги ощущали, казалось, то же. Так, по крайней мере, чувствовала она по их глазам и голосам. Двое смешных музыкантов внесли еще один положительный момент в этот вечер - теперь, видя их в женском обществе, наглые и самодовольные самцы, рыскающие по набережной, не пытались уже подсаживаться, а молча проходили мимо.

К счастью, не все.

Когда до веселой компании осталось пятнадцать метров и все четверо уже успели разглядеть и понять, что это те самые девушки, которых они искали всю ночь, а трое даже успели пожалеть, что с ними есть молодые люди - тогда совершенно неожиданно для всех Сашка Астахов побежал вперед. Он подскочил к музыкантам, широко улыбнулся и протянул открытую ладонь ближнему из них.

- Александр! - сказал он торжественно.

Казалось, даже Волга застыла от удивления. Ненадолго, но все же. Потом музыкант стиснул Сашкину руку своей и не менее торжественно ответил:

- Тоже Александр.

Все прыснули со смеху, а секундой позже девчонки уже передвигали стулья, давая возможность подсесть к столу ребятам: Александру, Дмитрию, Марату. Андрея с ними уже не было.

Как раз в момент знакомства Александров с пляжа на набережную поднялся никому неизвестный молодой человек. Хорошо одетый, трезвый, задумчивый, он не остался незамеченным девушками и произвел на них хорошее впечатление. Незнакомец поздоровался с Андреем, после чего они сели за столик в соседней кафешке и заказали кофе. Разговор, судя по всему, пошел у них деловой.

А ребята познакомились со всеми, подкупили разнообразных напитков, и закрутили оживленную беседу. Выпускницам хореографического училища, на самом деле, интересно было окунуться в мир военной медицины - ведь раньше с таким они не встречались. Ребята же, в свою очередь, не заставляли тянуть себя за языки, а легко и остроумно выкладывали самые невероятные, самые удивительные и самые веселые байки из «суровой» армейской жизни.

И все же в центре женского внимания был Андрей с незнакомцем. Неизвестное притягивает. Вначале тайно, а потом явно девчонки постреливали в них глазами, а вскоре напрямую стали интересоваться у ребят их другом и неизвестным молодым человеком. Когда кофе кончилось, Андрей написал что-то на клочке бумаги, передал его собеседнику, после чего они пожали друг другу руки и распрощались. Незнакомец, совершенно проигнорировав компанию, молча пошел в город, а Андрей заказал еще кофе, сел за тот же столик и задумчиво уставился на Волгу.

- Мы вам не нравимся? - не вытерпела одна из подружек Алены.

Андрей повернулся на окрик:

- Почему? Нравитесь. Мне просто надо было немного подумать. А потом, вы меня ведь не приглашали.

- Приглашаем.

- Иду.

Андрей оставил недопитый кофе, подошел к компании, взял за спинку свободный стул.

- Куда посадите?

- Сюда, - неожиданно для подруг и для себя самой отозвалась Алена, двигаясь в сторону и освобождая место рядом с собой. Андрей сел.

- Меня зовут Андрей, - представился он всем.

- Меня Алена, - тихо, слышно только ему, ответила она.

Он повернулся к ней. Как зовут других девушек, его уже не интересовало. Когда встало солнце, они все уехали домой.

А она осталась...

В духовке у Димки шипели телячьи отбивные, а в морозилке дымилась ледяная водка. Тихо играла музыка. Пока Андрей с Аленой выпивали по рюмке, Марат, Сашка и Димка опрокидывали по четыре. После каждой они прикладывались к отбивным, смеялись, подзуживали друг друга и хитро смотрели на влюбленных. Всякий раз все пьянее и пьянее.

- Они всегда так пьют? - тихо спросила Алена.

- Нет. Только сегодня, - ответил Андрей.

- Почему?

- А ты не догадываешься?

- Догадываюсь, но трудно в это поверить.

- Почему же трудно. Они специально напиваются, чтобы быстрее уйти в никуда и предоставить нас нам двоим.

- Здорово, - улыбнулась она. - А что это за парень пил с тобой кофе на набережной?

- Не знаю.

- Как не знаешь?!

- Просто не знаю. Я его первый раз видел. Он очень кстати шел мимо, а мне захотелось как-то выделиться, обратить на себя ваше внимание. Я остановил его и все как есть объяснил. Он меня понял.

- И помог.

- Точно.

- О чем говорили?

- О том, что очень хорошо, когда в мире есть люди, которые не боятся спросить, и люди, которые не отказываются помочь.

- Хорошая тема.

- Наверное.

- А что написал на бумажке?

- «Спасибо».

- Как просто...

Ребята выключились. Андрей проследил, чтобы каждый дотянул до кровати и вернулся на кухню.

- Чай? Кофе? Водка? - спросил он.

- Брось, - покачала головой она. - Лучше покажи, где наша комната. . .

Они проснулись далеко за полдень и долго лежали без слов, обняв друг друга.

- Знаешь, - сказал, наконец, Андрей, - послезавтра я уезжаю на Сахалин, но...

Алена нежно положила свой палец на его губы.

- Можно я? - спросила она.

- Можно, - кивнул он.

- У меня есть знакомые...

- И у меня есть знакомые...

- В ЗАГСе.

- В ЗАГСе.

- Октябрьского района.

- Советского.

- Какая разница?

- Никакой, - Андрей улыбнулся. - Завтра?

- Завтра.

Он притянул ее к себе.

Через полчаса они вышли на кухню отметить свое решение с ребятами, через двадцать четыре - поженились, а через сорок восемь вместе ехали в купе Хабаровского поезда. На Сахалин.

Андрей с Аленой приехали через минуту после того, как отзвучала история. Одна из историй их жизни и их любви. Была с ними их младшая дочь, ровесница сына Кайяровых. Разумеется, она осталась в саду со своим другом. Взрослые, без сомнения, тоже нашли, чем заняться.

Прошел час, когда позвонил Дмитрий Пятышев.

- Тот самый, - спросила госпожа Ларсен у хозяйки, - из вашего рассказа?

- Да, - ответила Ольга, которая взяла трубку, а теперь передала ее мужу. - А вы разве не поняли, что они четверо всегда вместе.

- До сих пор?

- Не до сих пор. Всегда.

С улицы раздался визг тормозов.

- А вот и Сашка подъехал, - весело заметила Алена. - Он всегда так тормозит.

Марат положил трубку, посмотрел на Андрея, улыбнулся.

- Дорогие гости, - несколько виновато сообщил он. - Форс-мажорные обстоятельства. Прошу нас извинить. Нам с Андреем нужно отлучиться примерно на час. Но это не настолько серьезно, чтобы наши жены беспокоились, - добавил он, уже выходя.

Александр ждал в машине и тронулся так же резко, как затормозил. Через двадцать минут они встретили Дмитрия - он ехал навстречу. Рядом был сквер, тенистые аллеи, уютные скамейки. Сели там.

- У меня проблемы, ребята, - сознался Дмитрий. - И не шуточные.

Высоко над головами белым и зеленым переливались в сентябрьском солнце листья тополей.

- Выкладывай.

- Братья Ваулины решили, что я должен им денег.

Небо было все еще синее, хотя заметно светлее, чем летом.

- Опять та старая история?

- Да.

- По-моему, ты тогда все с ними уладил, и они отстали.

- Видимо, не все. И теперь они требуют куда больше.

Маленькие облака вокруг тополиных верхушек. Совсем немного.

- Сколько?

- Все. Все, что у меня есть. А есть немало.

И нет ничего странного, что кто-то смотрит вверх.

- Проблема решаема. Надо нам кое-кому позвонить и Ваулиных поставят на место.

Просто там, наверху, красиво.

- Думаю, в данной ситуации такой номер не пройдет. Есть отягчающие обстоятельства: они украли Настю.

- Твою дочь?!

- Да.

Хотя многое зависит от того, как смотреть.

- Требуют выкуп?

- Нет. Они не называю это выкупом. Они называют это теми деньгами, которые я им якобы должен. И в этом есть некоторый плюс для меня.

Можно смотреть на рассвет с вершины Килиманджаро и ничего не увидеть, можно найти красоту в мрачном болоте, стоя под проливным дождем. Смотреть и видеть - не одно и то же.

- Что за плюс?

- Они уверены в своей правоте и силе и поэтому действуют без опаски. Настю они похитили не как последний козырь, а просто так - для перестраховки. Словом, если обычные киднепперы вначале стремятся получить выкуп, а потом возвращают (или не возвращают) ребенка, то Ваулины известили меня, что завтра вечером подъедут за деньгами прямо с ней.

- Куда?

- Ко мне домой.

Дом. Настя. Тополя. Набережная. Все это частности. Частностей много. Целое одно... Жизнь.

- Действительно, ничего не боятся.

- И ты, Дим, думаешь - приедут сами?

- Думаю да, причем оба. Сумма огромная, они правильно рассчитывают, что наличными за это время я целиком не наскребу, а значит расплачиваться буду в том числе ценными бумагами, в которых что-то понимать и соображать надо. Поэтому бойцам своим они это не доверят - приедут сами.

- Но человек трех-четырех для охраны возьмут?

- Для охраны нет - они в себе уверены. А вот чтобы держать Настю под дулом пистолета, пока я не расплачусь - одного человека прихватить могут... Хотя может быть и двух.

Господи, сколько в ней - в этой жизни - красоты. Живи. Любуйся... И выбирай - как тебе жить.

- Ты, надеюсь, не собираешься расплачиваться.

- Нет. И не потому, что жалко, а потому что у меня нет уверенности, что это поможет. Они могут взять деньги, а потом все равно уложить нас обоих,

- Могут. Поэтому о деньгах не беспокойся. Что-нибудь обязательно придумаем,

- Я уже придумал и, кажется, альтернативы нет. Только, вот, нужно кое-чье согласие.

Они смотрели вверх и любовались. Небом. Тополями. Жизнью.

- Только не томи.

- Хорошо. Не томлю. Я не могу принять Ваулиных один - не сторгуюсь. Не могу стучать в милицию или нанимать других бандитов - под угрозой жизнь Насти, а я не уверен, что в критической ситуации дядя милиционер или господин наемник сумеют правильно расставить приоритеты. У них свои мысли и палец на спуске. А у меня Настя... Так что остаетесь только вы: вы хорошо стреляете, быстро соображаете, и вы любите мою дочь. И меня. Конечно, это связано с риском для жизни, но что-то подсказывает мне, что вы не сильно обидитесь на меня за такое мое предложение. Они выбирали...

- Не хочу висеть над вашими душами, - закончил Дмитрий, вставая. - До завтрашнего вечера есть время подумать. И я, пожалуй, поеду.

Не прощаясь, он направился к своему автомобилю.

- Как с оружием? - спросил вдогонку Александр.

- Вагон, - не останавливаясь, ответил Дмитрий. - Когда у тебя крадут дочь - оружие уже не проблема...

Назад все ехали молча. Листья тополей. Сентябрьское небо.

Очень хотелось бросить шведов к черту и вернуться домой. Но Алена заволнуется - нельзя.

Очень хотелось не отпускать младшего сына в бассейн, а старшего к девушке - просто побыть вечером вместе. Но тоже нельзя. Почует Алена неладное.

Очень хотелось сидеть и сидеть над заснувшей в кроватке дочкой и любоваться ею спящей. Но слишком долго тоже подозрительно.

И вообще, очень хотелось рассказать все Алене. Но мало ли кому чего хочется. Нельзя. Абсолютно.

И Андрей делал все так, чтобы не беспокоить любимую.

Заснул он только утром, но для субботнего вечера это уже вне подозрений.

В гостиной за столом пили кофе. Трое. Тихо жужжал кондиционер, распыляя сладкую прохладу. Изредка щелкали затворы.

- Я, Дим, даже не думал, - говорил Александр. - Мое положение привилегированное по сравнению с вашим. Ни жены, ни детей.

- Ни кола, ни двора, - поправил Марат. - Сразу как закончим с Ваулиными, надо будет тобой заняться.

- Да, Саш, пора, - заметил Дмитрий. - У нас жены беспокоятся, что мы общаемся с холостым мужчиной. Как бы мы каким гадостям от тебя не научились.

- Прошу заметить, что кол и двор у меня есть. Не хуже ваших. И обещаю вам жениться до окончания своего детородного возраста.

- Слова не мальчика, но мужа, - процитировал Дмитрий, после чего повернулся к Марату: - Ты хорошо подумал?

- Хорошо. И тоже быстро. За Ольгу не переживайте - если что случится, она скажет, что я все сделал правильно. Она и замуж-то за меня вышла только потому, что я такой.

- Это мы помним, - улыбнулся Александр. - Двумя словами обворожил девушку на всю жизнь. Заставил бросить интересную профессию и стать обычной женой и матерью.

- Дело было не только в словах, - ответил Марат, - а вообще в моем поведении в той сумасшедшей ситуации. Именно таким она меня в жизни и видит. Таким и любит.

Дверь бесшумно открылась. На пороге стоял Андрей.

- Репетирую перемещаться беззвучно, - пошутил он. - Извините, что пришел последним, но кто-то же должен был им быть.

- Как ты?

- Восхитительно. Но трудное это было решение. Труднее пока не бывало. И знаете, ребята, чувствую - могло оно стать совсем другим, если бы не...

- Если бы не тот случай шесть лет назад, который помог Марату найти свою Ольгу.

- Да. Если бы не тот случай. С того самого времени я почему-то четко знаю, для чего я живу.

Он пожал друзьям руки, выбрал оружие и сел пить кофе, закинув на стол ногу на ногу. Скоро так сидели все четверо. Курили, улыбались, разговаривали.

Им было хорошо. Чертовски хорошо. Куда лучше, чем тогда в самолете.

И если кто-то спросит меня, чем же кончилось все в этот вечер, я отвечу - какая разница. А потом, подумав, добавлю - у девочки Насти скоро будет свой выпускной.