Александр СЛЕСАРЕВ

СНЕГ НА ЛАДОНИ

На ладони моей снег,

Удивлённый судьбой, тает.

Был обещан ему век,

Может два. Разве кто знает?

Был обещан ему мир

В первозданной любви белой.

Но под гнётом каких сил

Растворилось его тело?

Снег порхая на мир лёг,

Подарив нам зимы благо.

Кто-то умер, кто жить мог.

На ладони моей влага.

АДАМ

- Пожертвуй мне ребро, Адам!

- Для опыта? Не жалко.

И Богу он ребро отдал,

Ребро не шарф, не шапка.

- Немного потерпи, Адам,

Тебе явлю я деву,

Я женщину тебе создам.

Явил Адаму Еву.

Но искуситель не дремал -

История известна -

И прародитель наш, Адам,

В раю лишился места.

Я никогда не верил снам,

Но как-то раз такое...

Приснилось мне: сидит Адам,

Беседуя с собою:

- Зачем же ты ребро отдал?

И сам себе:

             - Не знаю...

- Ребро ж не шапка - божий дар

А без него нет рая.

ГОСТЬ

Кто там стучится: «Тук - тук - тук», -

В мою забытую берлогу?

Возможно враг? Возможно друг?

Кого нагрезила дорога?

Меня томит и манит звук,

И вот стою я у порога.

Но не даёт тяжелых рук

Поднять безвестности тревога.

Порву своих сомнений сети,

Открою дверь: «Кто здесь?» Впущу.

Накрою стол. Зажгу свечу.

Врагу иль другу всё прощу,

И стану благостен и светел.

Я дверь открыл - стучался ветер.

КАЛЕКИ

По земле идут калеки.

От села идут к селу.

Чрез леса идут и реки,

Через осень и весну.

Кто хромой, а кто горбатый.

Кто слепой, а кто косой.

И всему то они рады.

Сыты небом да росой.

На скитания не ропщут

И судьбину не клянут,

Не рыдают, не хохочут,

Песню странную поют:

«Каждый видит то, что видит.

Каждый слышит то, что слышит.

Каждый знает то, что знает.

И живёт. И умирает...»

* * *

Нас с тобой не узнают.

Нас с тобой не увидят.

Ты берёза - сосна я.

Что из этого выйдет?

Расплетаются косы

У метелей в морозы.

И печалятся сосны,

И тоскуют берёзы.

СЕРЕДИНА ОКТЯБРЯ

До весны как до царя,

А до солнца как до бога -

Всё далёко да высоко.

Середина октября.

До зимы рукой подать.

Расстоянье всё короче.

На ветру дрожит листочек.

Этой дрожи не унять.

А до смерти только миг.

До полёта лишь мгновенье.

Победит пространство время.

В темноте померкнет лик.

* * *

Ужо не будет многих.

Потом не будет всех:

Ни блёклых и убогих,

Ни ярких, как рассвет,

Ни мелких и ледащих,

Ни крупных золотых,

Осиново- дрожащих,

Дубово-налитых.

Уже не будет многих,

И примет всех земля.

Средь зимних бурь жестоких

Останется хвоя.

ЭХО

Где-то доброе эхо гуляет в лесу

Средь дрожащих осин, между крепких дубов.

«Если кто заблудился, того я спасу,

Донесу до людей горечь криков, боль слов».

Но в молчании лес, и никто не забрёл

В его глушь по грибы, по цветы, по дрова.

Тишиною паук, словно сетью, оплёл

Этот лес. Эхо в ней не погибло едва.

Я друзей соберу да в ту чащу пойду.

Закружусь, заплутаю - ищите, друзья!

«Заблудился, спасите! Ну, где ж вы!? Ау!» -

Меж стволами покатится эхо звеня.

* * *

Я не чернее черноты.

Я не светлее дня.

Я серый. Я такой, как ты.

И не суди меня.

Не осуждает злобы зло.

Добро не судит свет.

Я тот, кто осуждён давно.

Ты тоже. Разве нет?

Не нам с тобой дано судить.

Но нам дано решать:

Иль ненавидеть - иль любить,

Прощать - иль не прощать.

Гнушаюсь сумерками я.

Но в сумерках живу.

Кому оплакивать меня?

Печалиться кому?